Последние часы Махатмы

Автор: Стефан Мерфи

В пятницу, 30 января 1948 года, в 3-30 утра Махатма Ганди проснулся, чтобы приветствовать свое последнее утро.

В напряженной атмосфере Дели, он остановился на первом этаже, в комнате для гостей особняка промышленника и благотворителя Г.Д. Бирлы, расположенном на Албуквек Роад. Ганди прибыл в разрываемую борьбой столицу новой независимой Индии 9 сентября 1947 года из Калькутты, где он явил чудо миротворческой деятельности. К 30 января прошло уже почти четыре месяца с его 78-го и последнего Дня рождения. Прошло 12 дней с момента удачного окончания его голодовки, принесшей воссоединение сердец в Дели. Но за 10 дней до этого произошло покушение на его жизнь во время вечерней молитвы в доме Бирлы. По мере стабилизации ситуации в Дели, Ганди вновь смотрел в будущее, но жизнь его была в серьезной опасности, и он знал это.

Последний день Махатмы был таким же методичным и наполненным, как и любой другой. Поднявшись с деревянного настила, он разбудил остальных членов своей команды. Это были сопровождающие его: Бридж Кришна Чандивала, Ману и Абха, его внучатые племянницы. Доктор Сушила Найяр, который обычно сопровождал его, на этот раз отбыл в Пакистан. Ганди почистил зубы веточкой, как самый простой индиец.

В 3-45 утра на той же холодной веранде, где спала вся команда, началась молитва. Поскольку Сушила отсутствовал, Ману начала чтение Бхагавад Гиты. Они прочли вслух первую и вторую шлоки. Вторая женщина не смогла подняться вовремя для молитвы. Это возмутило Ганди. Он погрузился в размышления о том, что ей следовало бы покинуть его, и пришел к выводу: “Мне не нравятся эти знаки. Надеюсь, что Бог не продержит меня здесь слишком долго, чтобы я был свидетелем такого”. Потом Ману спросила Ганди, какую молитву ей спеть для него, и Ганди выбрал любимый гимн на Гуджарати. Песня начиналась словами: “Устал ли ты, иль полон сил, о, Человек, не мешкай и не сдавайся, даже если в борьбе ты одинок – продолжай и не останавливайся!”

После молитв, опираясь на своих “ходящих тросточек”, Ману и Абху, Ганди медленно переместился во внутреннюю комнату, где Ману укрыла его ноги теплым одеялом. За окном было все еще темно, когда Ганди приступил к своей ежедневной работе. Он корректировал проект предложений для новой Конституции, написанный прошлой ночью. Этот документ впоследствии стал известен как его Последняя Воля и Завещание нации. В 4-45 он выпил стакан горячей воды с лимоном и медом, а через полчаса – свой традиционный стакан апельсинового сока. Слабость, явившаяся результатом поста, привела к тому, что он почувствовал усталость от работы и позволил себе поспать.

Проснувшись всего лишь через полчаса, Ганди попросил принести ему папку с корреспонденцией. Накануне он написал письмо Кишорлалу Машрувале. Один из двух вопросов, обсуждаемых в письме, касался предположительного плана отъезда Ганди из Дели в Севаграм (имеется в виду основанный Ганди ашрам в городе Севаграм – прим. ред.). Ману положила письмо не на место, и поэтому его пришлось искать. Письмо нашлось, и Ганди подготовил его к отправке по почте, последнее из тысячи других. Ману также хотела отправить послание Машрувала, который недавно уехал по поручению Ганди. Она сказала Ганди, что коль они возвращаются в Севаграм 2 февраля, в любом случае они скоро увидят Машрувала. Ганди ответил: “Кому известно будущее? Если мы придем к решению относительно Севаграма, то я объявлю об этом на вечерней молитве. А затем это передадут по радио вечером”.

Вследствие поста Ганди также страдал от сильного кашля. Чтобы вылечить его, он принимал леденцы из пальмового сахара, посыпанные гвоздикой. Но этим утром порошок из гвоздики закончился. Вместо того чтобы сопровождать Ганди на утренней прогулке вперед и назад по комнате, Ману села, чтобы приготовить еще порошка.

“Иначе вечером, когда понадобится порошок, его не будет,” – сообщила Ману.

Всегда сконцентрированный на моменте здесь и сейчас, Ганди ответил: “Кто знает, что еще случится до наступления сумерек, и буду ли я вообще жив. Если я все еще буду жив, то тогда ты его и приготовишь”. Ману, хотя и знала о принципиальной позиции Ганди в отношении современной медицины, не смогла удержаться от того, чтобы предложить ему таблетку пенициллина. Несгибаемый Ганди спросил ее, как она может предлагать ему такие вещи, когда его убеждения – это Раманама и молитва.

Первая встреча была назначена на 7 утра, с Радженой Неру, которая собиралась поехать в Америку. Ганди разговаривал с ней и одновременно проделывал свой утренний моцион в комнате. Он еще не полностью восстановил свои силы, чтобы совершать длительные прогулки на открытом воздухе.

Затем предстоял массаж. Проходя через комнату секретаря, Ганди передал Пьярелалу свой проект предложений для новой конституции Конгресса, подготовленный к предстоящему заседанию Рабочего Комитета Конгресса. Ганди попросил внимательно просмотреть проект. “Заполни все недочёты, которые только найдешь в моих размышлениях, – наставлял он. – Я готовил его в состоянии сильного переутомления”. Бридж Кришна сделал Ганди получасовой массаж в кабинете, прилегающем к гостиной. Понадобились два электрообогревателя, чтобы согреть холодный воздух. Лежа на массажном столе, Ганди просматривал утренние газеты.

После массажа Ганди спросил Пьярелала, закончил ли он редакцию проекта. Ганди также попросил его написать, как в свете его работы в Ноакхали, он видит возможности урегулирования предстоящего рисового кризиса в провинции Мадрас. Тем временем Ману подготовила Ганди ванну. Пока он принимал ванну, он спросил ее, выполняет ли она предписанные ей упражнения для рук. Ману ответила, что ей не нравятся эти упражнения, и выслушала долгий, но нежный упрек от своего учителя, который говорил ей об ответственности, которую она несет за свое здоровье, и о нравственном развитии.

После ванны Ману взвесила “маленького мужчину” (его рост был 5 футов и 5 дюймов (165 см)). Его вес был 109,5 фунтов (около 50 кг). Он набрал два с половиной фунта с момента окончания поста. Силы возвращались. Пьярелал отметил, что после ванны он выглядит свежим. Напряжение предыдущей ночи рассеялось. Затем кто-то сказал Ганди, что женщина, представитель Севаграм Ашрама, опоздала утром на поезд, поскольку не было транспорта до станции Вардха. И Ганди же со всей серьезностью спросил: “А почему она не пошла до станции пешком?”

Затем Ганди приступил к утренним урокам правописания на бенгальском языке. В тот день он написал: “Дом Бхайраба находится в Найхати. Шейла – его старшая дочь. Сегодня Шейла выходит замуж за Кайлаша”.

Сейчас 9-30, время утреннего приема пищи. Еда состоит из вареных овощей, 12 унций (340 г) козьего молока, 4 помидоров, 4 апельсинов, сока моркови и отвара имбиря, лимона и алоэ. Во время еды Ганди беседует с Пьярелалом о проекте конституции для Конгресса, в которую Пьярелал внес некоторые изменения. Пьярелал также докладывает о результатах вчерашней встречи с лидерами экстремистов Хинду Махасабха, Д-р Шиама Прасад Мукерджи. Ганди поручил Пьярелалу уведомить доктора Мукерджи о подстрекательствах Хинду Махасабхи к политическим убийствам некоторых лидеров Конгресса. Смог бы Д-р Мукерджи прекратить эти подстрекательства? Пьярелал сообщил Махатме, что ответ Д-ра Мукерджи был сбивчивым и неудовлетворительным. По мере рассказа Пярелала, лицо Ганди темнело. Наконец Пьярелал и Ганди заговорили о нестабильной ситуации в Ноакхали. Ганди сообщил Пьярелалу о своих планах поехать в Пакистан. Он попросил Пьярелала поехать в Ноакхали, но после его возвращения в Севаграм.

Пьярелал был удивлен этой просьбой, поскольку не в правилах Ганди было задерживать возвращение человека к выполнению его обязанностей. В середине утра давний коллега Ганди еще по дням в Южной Африке Растом Сорабджи посетил их вместе со своей семьей.

Затем, где-то в 10-30, Ганди опять заснул. Его ступни были натерты топленым маслом. В полдень он прогулялся и выпил стакан горячей воды с медом. Немного позже он самостоятельно прошел в ванную. Впервые после окончания поста он обошёлся без помощи. “Бапуджи” – Ману позвала его: “Как странно вы выглядите, когда прогуливаетесь один!” Ганди засмеялся и ответил: “Это забавно, не так ли?” “Гуляет один! Гуляет один!” – последние слова принадлежали Тагору.

Утро открыло дорогу дню. Около 12-30 Ганди обсуждал планы известного местного доктора по постройке дома для престарелых и приюта для сирот. Он очень хотел помочь. Вскоре Махатму посетила делегация мусульманских лидеров из Дели, с которыми он ежедневно общался. Общественные противоречия и кризис беженцев все еще омрачал атмосферу в столице. Ганди обсудил с лидерами свое желание отправиться в Вардху, чтобы изучить тамошние организации и посетить конференцию 2 февраля. Он планировал вернуться в Дели к 14 числу. Он искал поддержки своему решению покинуть Дели. “Я очень рассчитываю вернуться сюда к 14 числу. Но если Провидение решит иначе, то будет по-другому. Я, однако, не уверен, что останусь здесь даже до послезавтра. Все в руках Бога”. Лидеры одобрили решение Ганди уехать из Дели. Он собирался объявить о своих планах на вечерней молитве.

В последний день Ганди говорил также о своем любимом секретаре, покойном Махадеве Дэсаи. Необходимо было написать биографию Махадева, но существовало некоторое расхождение по финансовым условиям. Ганди высказал свое разочарование по этому поводу. Дневники Махадева также нуждались в редактировании и подборке. Идеальный кандидат для этой работы – Нархари Парикх – заболел. Ганди решил, что это задание следует передать Чандрашанкеру Шукле. Машрувала был еще одним кандидатом.

Махатма также встретился с Судхиром Гошем, который упомянул о явной кампании в Британской прессе, выдвигающей на передний план разлад, который произошел между Премьер-министром Джавахарлалу Неру и Вице-премьером Валлабхайем Пателем. Ганди планировал решить этот вопрос с Пателем, который был приглашен во второй половине дня, и с Неру, который, вместе с Маулан Азадом, должен был прибыть в 7 вечера.

Во второй половине того январского дня Ганди прилег и сделал земляную примочку на живот. Бамбуковая шляпа, купленная в Ноакхали, прикрывала его лицо. Ману и Абха еще раз сделали ему массаж ступней. Присутствовавший там журналист спросил Ганди, верна ли информация, что он уезжает в Севаграм 1 февраля.

“Кто это сказал?” – спросил Ганди.

“В газетах написано”, – ответил журналист.

“Да, – возразил Ганди, – В газетах объявлено, что Ганди уезжает первого числа. Но кто этот Ганди, я не знаю”.

Где-то в 13-30, Бридж Кришна зачитал Ганди заявление Мастера Тара Сингха, который гневно советовал Махатме удалиться в Гималаи. Похожее нападение беженца вчера повергло Ганди в шок, и сегодняшнее также оставило свой след. Ганди съел немного моркови и выпил лимонный сок. Несколько слепых и бездомных беженцев пришли встретиться с ним. Он дал инструкции Бридж Кришне относительно них. Затем ему зачитали сообщение о восстании в Аллахабабе.

Время утекало прочь. Была уже середина дня.

Около 14-15 начался обычный ежедневный раунд интервью. Представители со всей Индии, а также из соседних государств собрались на аудиенцию. Два пенджабца говорили о Хариджанах на их территории. Двое синдхов (синдхи – народ, живущий в Пакистане – прим. ред.) последовали их примеру. Представитель Цейлона, прибывший в сопровождении дочери, попросил Ганди передать послание на День Независимости Цейлона 14 февраля. Девушка попросила у Ганди автограф – это был его последний автограф. Примерно около трех часов позвонил профессор и сказал Ганди, что то, что он проповедует, проповедовалось ещё во времена Будды. Около 15-15 Французский фотограф представил ему альбом с его фотографиями. Он встретился с делегацией из Пенджаба, и с делегацией сикхов, которые попросили его предложить кандидатуру президента для конференции в Дели 15 февраля. Ганди предложил Райендру Прасада и добавил, что передаст для конференции своё личное послание.

Последнее интервью Ганди закончилось в 4 часа дня, когда прибыл Сардар. Ганди поднялся со своего рабочего места и направился в ванную. Он попросил Бридж Кришну запланировать железнодорожную поездку в Вардху на завтра, субботу.

Ганди находился в ванной комнате, когда прибыли Патель со своей дочерью и секретарем Мани. Патель и Бридж Кришна разговаривали несколько минут. Когда появился Ганди, то между ним и Пателем сразу начался диалог. Ганди сказал Пателю, что, хотя раньше он был уверен, что либо Патель, либо Неру должен будет покинуть Кабинет, то сейчас он согласен с Маунтбаттеном, новым Генерал-губернатором, что оба они незаменимы. Он сказал Пателю, что он хочет сделать это заявление сегодня во время вечерней молитвы, и то же самое скажет Неру, когда тот прибудет на вечернюю встречу. Он может даже отложить свой отъезд в Вардху, если почувствует, что между ними двумя возникнут затруднения.

Пока Ганди и Патель беседовали, прибыли два лидера из Катхиавада и передали Ману о своем желании встретиться с Ганди. Она спросила Ганди, может ли он принять их. В присутствии Пателя Ганди сказал: “Передайте им, что мы сможем побеседовать, но только после вечерней молитвы, конечно, если я еще буду жив. Тогда мы обо всем поговорим”. Ману передала ответ Ганди посетителям и пригласила их остаться на вечернюю молитву. И опять Ганди говорил о грозящей ему кончине, и теперь уже в присутствии человека, несшего персональную ответственность за его безопасность. Через некоторое время Ганди попросил Абху приготовить для него еду. Еда состояла из козьего молока, овощного супа, апельсинов и морковного сока. Затем Ганди попросил принести прялку, которую он запустил в последний раз.

Эта роковая пятница была для Ганди более или менее обычным днем. Но для Натхурама Годзе, 37-летнего индийского экстремиста, проснувшегося в Старом Дели, на железнодорожной станции, в комнате отдыха № 6, этот день имел огромное значение. В этот день он собирался убить Махатму Ганди.

Рано утром к Годзе присоединились и остальные заговорщики – Нараян Апте и Вишну Каркаре. В действительности, в план убийства Ганди были вовлечены восемь человек. Трое, которые выполняли второе групповое покушение на убийство, занимались разработкой деталей планируемого убийства и готовились к этому ужасному делу. Они должны будут стоять по внешней стороне толпы, справа, лицом к площадке, на которой будет сидеть Ганди. Годзе выстрелит в Ганди из семизарядного автоматического револьвера с расстояния около 35 футов (примерно 10 метров). Двое других будут отражать любые попытки помешать. У Годзе был небольшой опыт обращения с оружием.

В полдень они покинули железнодорожную станцию и прибыли в храм Бирлы. Двое из них молились, но Годзе не принимал участия в молитве.

В 4-30 Годзе, одетый в новый пиджак цвета хаки – должно быть, это было проявлением протеста – хаки против кхади – выехал из храма и отправился на двуколке к дому Бирлы. Через пять минут Апте и Каркаре последовали за ним на своей двуколке.

Около пяти часов Годзе достиг Дома Бирлы, следом последовали Апте и Каркаре. С момента неудачного покушения 20 января, Ганди согласился с пожеланиями Пателя и Неру и позволил 30 полицейским, в униформе и в штатском, расположиться в различных пунктах возле Дома Бирлы и в его окрестностях. Если бы он не согласился, то, по его ощущениям, это лишь прибавило бы забот двум лидерам. Однако он не позволил обыскивать приходящих на молитвенные встречи. Прибыв на место, заговорщики увидели, что количество охранников увеличилось, но к их великому облегчению, никого не обыскивали. Все трое прошли в поместье без особых сложностей. По отдельности они вошли через главный вход, в это время Ганди и Патель вели беседу на территории за особняком.

Было 5 часов вечера. День уступал место вечеру по мере того, как зимнее солнце клонилось к горизонту. Пять часов вечера – время начала молитвы. Ганди не любил опаздывать, особенно на молитву. Но он не взял свои семейные карманные часы “Ингерсолл”. В эти дни другие люди следили за временем. Ману и Абха понимали, что уже наступил назначенный час, но не осмеливались прерывать столь важный разговор. В 5-10 ждать больше уже было невозможно. Абха показала Ганди на часы. Но он не заметил. Наконец, в отчаянии, в разговор вмешалась Ману, и со словами: “Я должен покинуть вас” Ганди завершил беседу.

Ганди поднялся, надел сандалии и вышел через боковую дверь из комнаты в сумерки. Чтобы было теплее, он надел шаль. Как обычно он мягко опирался на “две тросточки”. Ману была правой тростью, а Абха – левой. И как обычно Ману несла плевательницу Ганди, футляр для очков и четки и свою записную книжку. Бридж Кришна шел следом за ними, вместе с членами семьи Бирлы и другими людьми, среди которых были и гости из Катхиавада. Сушилы Найяра, который обычно шел впереди Ганди, в этот раз, конечно, не было. Не присутствовал и Гурбачан Сингх, который обычно с одним или двумя мужчинами шел впереди Ганди. Также отсутствовал и А.Н. Бхатиа, полицейский в штатском, который должен был идти справа. В этот день он был переведен в другое место, и замена не была назначена. Прихожане взволновались, почему обычно пунктуальный Ганди опаздывал, но вскоре увидели, что он приближается.

Махатма Ганди начал отсчет последних 200 ярдов (примерно 180 м) своего жизненного путешествия, окончательного перехода, заключительного марша. Он пришел из Порбандара в Раджкот, во Внутренний Храм, в Бомбей, в Дурбан, в Питермарицбург, в Йоханнесбург, в колонию Феникс, на ферму к Толстому, в Чампаран, в Сабармати, в Еравду, в Данди, в Кингсли Холл, во дворец Святого Джеймса, в Севаграм, во дворец Ага Хана, в Ноакхали, в Калькутту, в Дели.

Сегодня он не пошел через беседку с правой стороны поместья. Опаздывая, он пошел коротким путем через газон к ступеням, ведущим к террасе, на которой должна была начаться молитва.

Несмотря ни на что, его настроение было светлым. Он шутил по поводу сырой моркови, которую Абха приготовила ему сегодня. “Ты кормишь меня пищей для скота!” – восклицал он. Абха ответила, что Ба, покойная жена Ганди, бывало называла это едой для лошадей. Они ускорились, и Ганди возразил: “Разве это не здорово, смаковать то, что безразлично другим?”

Абха и Ману дразнили Ганди за небрежность к часам и к ним двоим, как к хранителям времени. “Это ваша вина, что я опаздываю на 10 минут”, – ответил он. “Это обязанность нянек выполнять свою работу так, как будто здесь присутствует сам Бог.

Если пришло время давать больному лекарство, а вы медлите, то слабый пациент может и умереть. Я не терплю опаздывать к молитве даже на минуту”.

Вместе они прошли 170 ярдов пути и приблизились к последним 6 искривленным ступеням, которые вели на молитвенный помост. Ганди всегда настаивал на том, чтобы его команда прекращала шутить и разговаривать перед тем, как они войдут на помост. Только сейчас Гурбачан Сингх догнал всю группу, но не занял место впереди Ганди.

По всей Индии и по всему миру бесчисленные друзья и коллеги Ганди, старые и молодые, знали о том, что Махатма Ганди еще жив. Преподобный Джон Хейнс Холмс – в своем доме в Нью-Йорке, Мирабен была в ашраме в Гималаях, Маунтбаттен был в доме правительства, Неру был на работе в Дели, Пьярелал находился на пути к Дому Бирлы, фотограф Маргарет Баурк-Уайт из журнала “Лайф” была всего через несколько улиц, Патель возвращался в свое бунгало, американский журналист Винсент Шин, у которого была назначена встреча с Ганди в этот вечер, был в нескольких ярдах от террасы Дома Бирлы, сам являясь частью толпы.

Молчаливая толпа состояла из нескольких сотен человек (включая около двух десятков полицейских в штатском). На последней ступеньке Ганди сложил ладони вместе, чтобы поприветствовать собравшихся. Как обычно люди расступились, давая ему путь к деревянной платформе. Критичным было то, что в тот день никто не шел впереди Ганди.

Величайший момент настал. Ганди делал последние шаги навстречу бесконечности.

Через просвет в толпе Годзе видел, что Ганди идет прямо на него. И тогда Годзе принял молниеносное решение, которое полностью поменяло весь план – застрелить Ганди здесь, в упор. Всего несколько шагов отделяло Махатму от лестницы. Годзе проложил себе путь через толпу, отделившись от сообщников, и подошел к Ганди со сложенными руками. Миниатюрный черный итальянский пистолет Беретта был скрыт в ладонях. Он низко поклонился и сказал: “Намасте, Ганди-джи”. Ганди сложил свои ладони в приветствии. Ману подумала, что Годзе собирается поцеловать стопы Ганди, обычай, который Махатма не любил. И показала ему жестом, чтобы он ушел. “Брат, Бапу уже опоздал на молитву. Зачем ты беспокоишь его?” – сказала она.

Ганди ожидал еще одного покушения на свою жизнь. Когда произошел этот инцидент, он, должно быть, понял… это оно.

Никто из полицейских не вмешался. Годзе с силой оттолкнул Ману левой рукой, одновременно наставляя пистолет правой рукой. Предметы из рук Ману упали на землю. Еще несколько мгновений она продолжала спорить с неизвестным нападавшим. Но когда упали четки, она нагнулась, чтобы поднять их. И точно в этот момент взрыв оглушительных выстрелов взорвал тихую атмосферу – Годзе выпустил три пули в живот и грудь Ганди. И когда раздавался третий выстрел Ганди все еще стоял, и его ладони все еще были сложены. Было слышно, как, задыхаясь, он произнёс: “Джей Рам, Джей Рам” (О, Господь, о, Господь). Затем он медленно опустился на землю. Его ладони все еще были сложены, возможно, в последнем, предельном, акте ахимсы. Дым клубился в воздухе. Воцарились замешательство и паника. Махатма упал на землю, его голова покоилась на коленях девушек. Лицо бледнело, белая шаль из австралийской шерсти становилась малиновой от крови. Через несколько секунд Махатма Ганди был мертв.

Было 5:17 вечера.

Рано, в то самое утро, предвидя свою смерть, Ганди сказал Ману: “Если чья-то пуля достигнет меня сегодня, и я умру без стона, но с именем Бога на устах, тогда ты можешь сказать миру, что это был настоящий Махатма…”

Ганди прошел свой жизненный путь от Порбандара до Дели. Он прошел от борьбы против непредставления гражданских прав в Натали, от борьбы против Британского владычества в Индии к борьбе за мир и справедливость в свободной Индии. Он прошел путь от обычного человека к Махатме.

Он прошел путь “от заблуждения к истине, от тьмы к свету, от смерти к бессмертию”.

Его учение распространилось из Индии во все уголки мира.

Ганди, воин Истины, лежал на мягкой, влажной земле, его тело было принесено в жертву. Но Ганди никогда не воевал оружием тела, он сражался оружием духа, и дух его остался нетронутым.

Перевод: Екатерина Машнина

Материал подготовлен и переведён специально для сайта Gandhi.Ru